ответил мне один из командиров вертолётов. — Рыщут везде. Уже Луркох взяли, а этого гада не нашли.

— Поэтому и этих афганских руководителей загнали сюда. Командир Буханкин говорил, что по их данным, душманы именно на этого Наджиба зуб точат, — поделился со мной информацией другой вертолётчик.

Вот уже десять минут, как вручают ордена то Красного Знамени, то Дружбы Народов, то «За храбрость». Последним орденом, кстати, наградили тыловика полковника Хватова. Согласен, что сейчас он стал более-менее «ровным» парнем, да и мы перестали есть кашу с мухами. Только в чём он проявил храбрость или как было сказано в формулировке, отвагу и стойкость?

После тыловика на награждение был вызван заместитель командующего по политической части. Тот самый, с кем мы столкнулись при отправке наших погибших товарищей. Именно он обещал Томину запомнить наш демарш.

— Наградить за отличные боевые действия вверенных частей, которые, несмотря на упорное сопротивление противника и другие неблагоприятные условия нанесли крупное поражение противнику… — читал Ахромеев наградной лист замполита.

Похоже, сам маршал был поражён «подвигами» этого полковника. Написал так написал на себя замполит! Не исключено, что он вместе с афганским руководством готовил все представления и список награждаемых. Пока что поощряются все, но только неконкретные исполнители задач по уничтожению противника. Хреков в этом ряду исключение.

— Полковник Томин Валерий Алексеевич! — громко произнёс Ахромеев.

Наш командир полка молодцевато вышел на середину и развернулся к классу лицом.

— Сейчас и наша очередь пойдёт. Ваш командир, небось, минимум Красное Знамя получит, — сказал нам с Валерой со спины один из вертолётчиков.

— Ага, — кивнул Гаврюк и от нетерпения стал потирать ладони.

В душе я был рад за командира. Он заслужил награду за своё руководство.

— А после и мы пойдём, — заулыбался Марик, похлопавший меня по плечу.

Похоже, что и мне может светить какая-нибудь награда. Всё же за Турана Исмаила можно что-то и получить от благодарного афганского народа.

— За заслуги перед афганским народом и безупречную службу, полковника Томина наградить… кхм, — в этот момент маршал немного прокашлялся и слегка поменялся в лице. — Наградить грамотой председателя Революционного Совета Афганистана.

Чтобы передать степень шока, достаточно было взглянуть на лица некоторых начальников, услышавших сейчас текст награждения. Афганцев в расчёт не берём — им всё равно, они улыбаются весь день сегодня.

Хреков затрясся от напряжения, чтобы не выкрикнуть что-то громкое и матерное. Громов, которого не сильно было видно до этого момента, расстроено выдохнул. А вот уголки губ хитрого замполита слегка подскочили вверх от едва скрываемой ухмылки. Не обошлось без его участия в этом. Что до нашего командира, то он был серьёзен и не проявил никаких эмоций при объявлении награды.

На этом всё награждение было закончено, хоть и в коробке ещё оставалось много мелких коричневых коробочек. Сейчас, значит, в другое место пойдут награждать.

Как только делегация покинула класс, Томин дал команду всем оставаться на местах, положил на стол грамоту и вышел вслед за начальниками.

Тут же начались «кухонные» разговоры.

Разочарованию моих коллег не было предела. По мне так, не дали, да и ничего в этом страшного. А вот как могут отреагировать другие офицеры, которые увидели сейчас отношение афганцев к нашей работе? Каждый из сидящих в классе, подвергает свою жизнь риску и имеет право хоть на какое-нибудь поощрение.

— Нахрен этих братьев-коммунистов, — махнул рукой Буянов. — Они ладно нас опрокинули, а командира за что?

— Да это точно замполит из Кабула. В отместку за то, что пошли в разрез с его приказами, когда прощались с погибшими, — предположил замкомандира эскадрильи штурмовиков Ефремов.

— Ох я его прокачу на вертушке в следующий раз, — негодовал плотного телосложения вертолётчик с заклеенным носом. — Нос из-за него повредил.

— Это как? — поинтересовался Буянов.

— Приспичило ему на передний край в район Луркоха, газеты отвезти. Сто процентов, чтобы орден себе выписать, ёж вонючий! — ругался вертолётчик.

— Ну хорошо, а нос тут при чём? В прицел ударился? — спросил Ефремов, намекая на то, что прицел на Ми-8 прямо перед командиром экипажа.

— Если бы я к прицелу приложился, то сломал бы нос. Я в носу ковырялся, пока он там свои речи толкал, а тут душманы как давай из миномётов лупить. Я от неожиданности и дёрнул пальцем слишком сильно. Кровил нос ужасно, а палец вывихнул, — показал он свой перебинтованный указательный палец.

По классу прокатилась небольшая волна смеха. Мда, о таких травмах я давно не слышал!

В разгар споров и смеха над трагедией носа и пальца вертолётчика, вернулся Томин. Без настроения, но не в гневе. Вид сосредоточенный, а в руках большая стопка бумаг.

— Присаживаемся и начинаем работать, — сказал командир, положив бумаги и сел за стол. — Штурман, давай к доске.

Со своего места поднялся невысокого роста старший штурман эскадрильи штурмовиков и застыл. Этого парня сегодня я увидел в первый раз, но штурмовики сказали, что его прислали на днях к ним с назначением на должность. Кто он и откуда, знал только их комэска Афанасьев.

И именно сегодня у него первый день, как он будет исполнять обязанности штурмана нашей базы. Предыдущий штурман с нашего полка, который имел и знания, и опыт, слёг в госпиталь.

— Чего случилось, ребя? — переспросил Томин.

— Зачем к доске, товарищ командир? — спросил штурман.

— Стихотворение рассказывать. Давай, пиши, что у нас сегодня по воздушной обстановке, расчётные данные по целям, как бомбить, с какой высоты. Первый раз, что ли? — пристально посмотрел на него командир.

— Ну… да, — неуверенно ответил он.

— Я тебя убью, — вслух сказал командир эскадрильи штурмовиков Афанасьев, который вернулся с сегодняшнего дня к своим обязанностям после кучи разбирательств, связанных с гибелью Орлова.

— Тшш, Палыч! — хлопнул по столу Томин. — Сколько нужно времени, сынок?

— Полчаса, товарищ полковник.

— У тебя есть 25 минут. Время пошло. Командный пункт знаешь где, — кивнул Томин и встал со стула, чтобы подойти к карте.

— Эм… не знаю, — снова неуверенно сказал штурман.

— Я тебя точно убью, — громко сказал Афанасьев, оскалив зубы.

— Тихо, Арсений Павлович, — сказал Томин и почесал задумчиво затылок. — Ладно, ребя. Я тебе даю в помощь капитана Гаврюка. Он грамотный и со всеми нюансами работы истребителей тебя познакомит. А уже со штурмовиками и вертолётами ты разберёшься, — подмигнул Валерий Алексеевич и указал на дверь.

Валера не стал засиживаться и быстро вышел из-за стола. Вот только штурману, похоже, якорь от линкора примотали к ногам. Даже не дёрнулся!

— Тов… товарищ командир, — тяжело сглотнув произнёс горе-штурман.

Тут Томин уже напрягся, класс молчал в ожидании озвучивания новой проблемы. Афанасьев уже трясся, чтобы не подскочить со своего места.

— Да, сынок, — произнёс Валерий Алексеевич, медленно подходя к штурману.

— Я… в общем, я до этого только на Ан-2 летал, — сказал штурман, и по классу прокатилась волна разочарования.

— Теперь я тебя точно прибью, — стукнул по столу Афанасьев.

— Палыч! — громко сказал Томин и повернулся к Валере. — Бери инициативу в свои руки, а он пускай считает, линейкой работает, координаты снимает и так далее.

— Есть, товарищ командир, — сказал Валера и пошёл к двери.

— Считать-то можешь по линейке НЛ-10? — спросил Томин у штурмана.

И снова парень впал в ступор.

— Ребя, если сейчас не пойдёшь с капитаном Гаврюком, я больше твоего командира эскадрильи останавливать не буду, — спокойно сказал Валерий Алексеевич и штурман ретировался очень быстро.

Пока командиры переговорили об этом новом персонаже, нам раздали фотопланшеты с новыми объектами для работы. Это был гористый массив в районе населённого пункта Шаршари. Основная точка — высота 830 и русло реки Герируд. Та самая база или укрепрайон Кокари-Шаршари.

— Итак, ребя! — продолжил Томин, вернувшись к карте. — Вкратце обрисую ситуацию. Нам нужно разнести к чёртовой сволочи эти горы, — указал он на карте район Шаршари. — Бомб не жалеть. Вылетов будет много. Работы и наград хватит на всех.

— Мы уже заметили, командир, как нам хватило наград, — сказал Буянов, отклонившись назад.

— Гаврилыч, ты хоть не ной. Я сказал, что будут, — громко сказал Томин, взял афганскую грамоту и порвал на несколько частей. — Плотная слишком. Даже в туалет с ней не сходишь.

После этого командир выкинул куски грамоты в урну и вернулся к карте.

— Всем перекур. Остаться командирам эскадрилий и Бажаняну, — сказал Томин и весь народ хлынул из класса.

У самой двери меня тронул за плечо Буянов и сказал остаться. Вот каким боком я затесался в среде командиров? Как только дверь закрылась, Томин попросил